Жемчужина московской псевдоготики

Название «Михалково» впервые появилось в одной из писцовых книг конца XVI века, где оно характеризуется как «пустошь, что была деревня». Известен и тогдашний владелец «пустоши» – Семен Фомич Третьяков, к основателям Третьяковки никакого отношения не имеющий. В то давнее время усадьбы здесь, конечно, еще не было: на этом месте рос густой лес, окружавший заброшенную деревню. Но во второй половине XVIII столетия Михалково уже входило в четверку «знаменитейших» помещичьих селений в окрестностях Москвы наряду с Кусковом, Петровско-Разумовским и Останкином. Оно было тогда загородной дворянской резиденцией в 8 верстах от города. Сейчас это – городской район на севере столицы, доехать сюда от Кремля можно всего за полчаса...

В середине XVII века имение перешло к представителям княжеского рода Дашковых. Воевода, царский стольник, первый судья Разбойного приказа и окольничий Иван Иванович Дашков получил его в вотчину и начал здесь обустраиваться. Сменилось несколько поколений семьи, и Михалково унаследовал его правнук, Михаил Иванович. Как и прадед, он был человек незаурядный, прожил короткую, но чрезвычайно насыщенную жизнь. Он участвовал в подготовке дворцового переворота, в результате которого к власти пришла Екатерина II. И это его женой была знаменитая сподвижница Екатерины, президент двух российских академий – Екатерина Романовна, урожденная Воронцова.

Князь Михаил Иванович Дашков (1736–1764)

Любопытный факт: при рождении князь Дашков был крещен как Кондратий, но в жизни он именовался Михаилом в память о дедушке со стороны матери – генерале Михаиле Ивановиче Леонтьеве, двоюродном племяннике царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, матери Петра I. Усадьба генерала дала название Леонтьевскому переулку в центре Москвы. А бабушка князя Дашкова – Мария Васильевна, урожденная Эверлакова, – была родной теткой графов Паниных – Никиты и Петра Ивановичей, о которых мы еще вспомним ниже.

Д.Г. Левицкий. Портрет княгини Е.Р. Дашковой. 1784 год

В своих «Записках» Екатерина Дашкова очень романтично описала первую встречу с будущим супругом. Чудесным летним вечером она возвращалась из гостей и решила прогуляться по улице в сопровождении знакомой дамы: «Едва мы прошли несколько шагов, как перед нами очутилась высокая фигура, вынырнувшая из другой улицы; воображение мое под влиянием лунного света превратило это явление во что-то колоссальное. Я испугалась и спросила свою спутницу, что это значит. И в первый раз в моей жизни услышала имя князя Дашкова...» Молодые люди сразу понравились друг другу, и это неожиданное знакомство решило их судьбу; ей было 16 лет, ему – 23 года. «Незнакомый князь случайно заговорил со мной, и его вежливый и скромный тон расположили меня в его пользу. В этой нечаянной встрече и взаимном более чем благоприятном нашем впечатлении я видела особые следы провидения, предназначившего нас друг другу», – вспоминала Дашкова.

Сохранившийся фрагмент кирпичной ограды парадного двора и встроенный в него юго-западный служебный корпус. XVIII век

В Михалкове Екатерина Романовна Дашкова жила уже с двумя детьми. Здесь, «вдали от суеты и политических махинаций столицы», она гуляла, закалялась, принимая холодные ванны, предавалась ученым занятиям, чтению и сочинительству. И позднее, оставшись вдовой, она путешествовала по Европе под псевдонимом княгиня Михалкова.

Взойдя на престол, Екатерина II пожаловала князя Михаила Дашкова в камер-юнкеры, назначила членом Комиссии о Санкт-Петербургском строении и отправила послом в Константинополь. В 1763 году в чине вице-полковника лейб-кирасирского полка он был послан с особым отрядом в Польшу «для содействия избранию в короли Станислава Понятовского», в чем была заинтересована молодая императрица. Князь Дашков был в самом расцвете сил и полон радужных надежд, ведь ему было всего 28 лет. Казалось, вся жизнь еще впереди. Но всем этим надеждам не суждено было сбыться: неожиданно его настигла горячка, от которой он скончался 17 августа 1764 года в польском городе Пулавы. Безутешная 20-летняя вдова Екатерина Романовна Дашкова была вынуждена взять на себя заботу об имениях мужа и его долгах, которых он «от неосторожности много нажил». Ей удалось расплатиться по всем долговым обязательствам за пять лет «с помощью строжайшей экономии и постоянного надзора за имением детей». А Михалково она по-родственному продала младшему из братьев Паниных – генерал-аншефу Петру Ивановичу.

Ф.С. Рокотов. Портрет Петра Ивановича Панина. Вторая половина 1770-х годов

Граф Панин вышел к тому времени в отставку и подыскивал себе подходящее подмосковное имение, где бы он мог проводить теплое время года. В письме старшему брату, Никите Ивановичу, он объясняет: «…обычай здешнего места такой, что все без изъятия приватные помещики на весну и лето разъезжаются по своим заготовленным заранее уже подмосковным или загородным дворам, но наша с тобой ревность в службе лишила нас себе такового приуготовления…» Он сетует, что вынужден «каждое лето скитатца из одолжения себя по чужим домам, а ожидать собственной выстройки наступившая уже старость (П.И. Панину было тогда 49 лет. – Прим. авт.) отнимает надежду». Петр Иванович хотел купить уже готовый загородный дом.

Он предпринял две неудачные попытки приобрести имение в окрестностях Москвы: вел переговоры о покупке усадьбы Нескучное с князем Петром Никитичем Трубецким, а затем – усадьбы Узкое, принадлежавшей четырем братьям Голицыным. Обе сделки не состоялись. Тут, вероятно, и возникла идея упросить племянницу, Екатерину Дашкову, уступить ему Михалково, несмотря на то, что сначала она решительно отвергала саму эту возможность даже для того, чтобы расплатиться с долгами покойного мужа. В конце концов граф Петр Иванович Панин оказался счастливым обладателем усадьбы Михалково, которую он купил на имя своей второй супруги, графини Марии Родионовны, урожденной фон Ведель.

Главные въездные ворота в усадьбу Михалково

И все же ему пришлось строить все заново: усадьба Дашковых к тому времени сильно обветшала. Именно при Панине и был создан тот великолепный архитектурный ансамбль, который радует нас и сегодня. Вопрос об авторе проекта до сих пор остается открытым, поскольку чертежи не сохранились. Многие исследователи склоняются к авторству Баженова, другие категорически высказываются против этой версии. Кстати сказать, свидетельства современников Панина позволяют сделать вывод о том, что и его супруга, обладавшая талантом живописца и делавшая архитектурные наброски, могла составить первые планы некоторых усадебных построек. К сожалению, Мария Панина очень рано умерла и ее архитектурному таланту не довелось воплотиться в полной мере.

Петр Иванович Панин был профессиональным военным и выдающимся государственным деятелем. Он был младшим из пятерых детей генерал-поручика Ивана Васильевича Панина и его супруги Аграфены Васильевны Эверлаковой. Петр Панин родился в 1721 году в отцовском родовом селе Везовня Мещовского уезда Калужской губернии и первые девять лет жизни провел в семье в городе Пернове, где отец служил комендантом. С 1730 года Петр Иванович жил у старшей сестры, Александры, в 19 лет вышедшей замуж за дипломата и сенатора князя Александра Борисовича Куракина. Куракины занимали высокое положение при дворе императрицы Анны Иоанновны и сумели его сохранить в царствование Елизаветы Петровны. Благодаря связям зятя, Панин вошел «в весьма близкие сношения со многими представителями русской знати».

Графиня Мария Родионовна Панина, урожденная фон Ведель (1746–1775), изображена пишущей портрет своей дочери Софии

Военная карьера Петра Ивановича Панина началась довольно рано: в 14 лет он поступил на службу солдатом в лейб-гвардии Измайловский полк, в 15 лет его произвели в капралы. Первое боевое крещение он получил в Русско-турецкую войну 1735–1739 годов в Крыму, участвовал во взятии Перекопа и Бахчисарая, проявив отвагу и бесстрашие. Он сражался в Русско-шведской войне 1741–1743 годов и Семилетней войне 1756–1763 годов, проявив себя талантливым полководцем. В день коронации Екатерины II, 22 сентября 1762 года, Панин получил украшенную бриллиантами Золотую шпагу. Он был пожалован в генерал-аншефы и назначен сенатором. Екатерина IIпривлекла его к участию в работе «временной особливой комиссии», занимавшейся реорганизацией Русской армии. В 1767 году он был возведен в графское достоинство, получил ордена Святого Георгия 1-й степени, Святого Александра Невского и Святого Апостола Андрея Первозванного. Своими главными заслугами перед отечеством сам Панин считал покорение в 1770 году неприступной турецкой крепости Бендеры в ходе очередной Русско-турецкой войны и усмирение Пугачевского бунта в 1775 году. Именно победу над турками стремился увековечить Панин в памяти потомков, когда выбирал образ для своей будущей летней резиденции.

Башни северо-западных въездных ворот. Полумесяцы на центральных кокошниках напоминают о покорении Паниным турецкой крепости

Главная подъездная аллея усадьбы, приводившая от Санкт-Петербургского шоссе на парадный двор («курдонёр», от франц. cour d’honneur. – Прим. авт.), со временем превратилась в Михалковскую улицу. Курдонёр имеет в плане полукруглую форму. Первоначально он был окружен со всех сторон высокой кирпичной оградой, увенчанной зубцами и подпиравшейся с внешней стороны мощными контрфорсами; она сохранилась только с северо-западной стороны. Зато уцелели все три пары внушительных монументальных башен въездных ворот. Восьмиугольные башни по краям центрального въезда, имеющие завершение в виде «ласточкиных хвостов», напомнили первому исследователю Михалкова, основателю в 1922 году Общества изучения русской усадьбы, Владимиру Васильевичу Згуре, верхнюю часть башен Фигурного моста в Царицыне (см.: «Русский мир.ru» №9 за 2023 год, статья «Проклятье нежной готики»). Именно Згура, защитивший диссертацию по творчеству Баженова, считал михалковский ансамбль произведением этого архитектора. Симметрично друг против друга расположены прямоугольные башни северо-западных и юго-восточных ворот, венчающиеся килевидными кокошниками. Средние, более широкие кокошники, украшены маленькими полумесяцами. В целом все это сооружение должно было имитировать покоренную Паниным турецкую крепость.

Беседка-ротонда в парке. XVIII век

Напротив центральных ворот когда-то находился главный усадебный деревянный дом, который был утрачен еще в начале XIX века. Сохранившиеся двухэтажные кирпичные флигели располагались по обе стороны от него. Еще два кирпичных корпуса хозяйственных служб как бы встроены в ограду и, изгибаясь полукругом, окаймляют курдонёр слева и справа между центральными и боковыми воротами. С внутренней стороны двора юго-западный служебный корпус кажется двухэтажным, а с внешней стороны хорошо виден дополнительный нижний этаж, заполняющий покатость в рельефе, спускающуюся к Головинским прудам. По мнению еще одного знатока старинных усадеб, Алексея Николаевича Греча, «анализ форм михалковских башен, а также круглящихся стен-корпусов между ними, со стрельчатыми окнами и нишами, с треугольными карнизами и зубцами поверху, показывает очевидную родственность михалковской псевдоготики к постройкам Царицына».

Лучи липовых аллей в парке усадьбы Михалково

Липовая аллея парадного двора продолжала главную подъездную аллею и заканчивалась возле усадебного дома, сейчас она выводит непосредственно в регулярную часть парка. В парке особое внимание привлекают два замечательных сооружения: изящные каменные беседки-ротонды. Владимир Згура и Алексей Греч увидели в них античный прообраз – так называемый памятник Лисикрата 334 года до н.э., до сих пор стоящий в Афинах близ Акрополя. Одна из этих ротонд, так называемая беседка-купальня, расположена на высоком берегу Большого Головинского пруда, от нее к воде спускается каменная лестница. Эта беседка стала своеобразным символом усадьбы Михалково, а московское телевидение выбрало ее в качестве заставки для своих программ. Вторая беседка когда-то находилась на берегу первого, самого маленького из каскадных прудов, устроенных на притоке Головинского ручья, ныне этот пруд засыпан. Два других каскадных пруда различаются своим уровнем – Верхний и Нижний, к северу от них лучами расходятся великолепные липовые аллеи. На противоположном берегу Головинских прудов уцелела относительно небольшая ландшафтная часть парка, в которой выделяется десяток мощных дубов, чей возраст исчисляется несколькими столетиями.

Из воспоминаний современников мы узнаём, чем занимался граф Панин в своей усадьбе. Он принимал гостей, охотился в окрестных лесах, изобиловавших разнообразной дичью, выращивал экзотические фрукты в оранжереях, коими славилось Михалково, содержал псарню и даже конезавод, где разводил лошадей, в том числе и на продажу. Одним словом, наслаждался свободой загородного житья вдали от петербургского придворного общества и подальше от императрицы, отношения с которой у него к тому времени разладились.

Беззаботная жизнь усадьбы закончилась к концу XVIII века, когда спустя восемь лет после смерти отца сын Панина, Никита Петрович, продал Михалково смоленскому помещику Ивану Алонкину. Последний, желая извлечь из имения как можно больше прибыли, сдал часть его в аренду купцу Владимиру Турчанинову, который завел здесь ситцевое производство. В самом начале века XIXуже у нового хозяина, Алонкина, Михалково вместе с ситцевой фабрикой купил московский купец первой гильдии Дмитрий Ефимович Грачев – потомок известных «ситцевых королей» из Иванова. С тех пор фабричное производство и усадьба существовали по соседству.

Василий Иванович Йокиш (1810–1887)

Дальнейшая судьба усадьбы Михалково вплоть до революции 1917 года связана с Василием (Вильгельмом) Ивановичем Йокишем и его семьей. Вильгельм Август был сыном суконного фабриканта из Пруссии Иоганна Готфрида Йокиша и его жены Луизы. Он родился 15 октября 1810 года в немецком городке Мезеритце (ныне – Мендзыжеч), после Второй мировой войны отошедшем к Польше. В начале 1820-х годов семья переселилась в Згеж (Лодзинское воеводство современной Польши), куда местными властями было привлечено большое число немецких фабрикантов-текстильщиков из Пруссии и Саксонии. Польское восстание за независимость 1830–1831 годов и последовавшие за ним экономические санкции привели к тому, что многие мастера-суконщики немецкого происхождения покинули Польшу и перебрались в Россию. В их числе был и Вильгельм Йокиш, который приехал в Москву в 1832 году. Он поступил красильным мастером на фабрику Грачевых в Михалкове, а позднее стал управлять и всем производством.

Правнуки В.И. Йокиша с няней в Михалкове. На заднем плане одна из башен въездных ворот в усадьбу. 1904 год

Уже в 1838 году предприимчивый молодой человек основал в Михалкове собственное сначала красильное, а затем прядильное, ткацкое и сукноотделочное заведение, «чрез которое», как было написано в его прошении на имя московского военного генерал-губернатора Арсения Андреевича Закревского, он «был не без пользы для России». В 1839 году Вильгельм Йокиш принял присягу на подданство российскому престолу и обвенчался с московской мещанкой, дочерью обрусевшего немца Анной Гармут. В 1840 году он был приписан вместе с женой к московскому купечеству. Ко второй половине XIX века предприятие Йокиша выросло в крупную мануфактуру по выпуску тонких шерстяных тканей отменного качества, которое подтверждалось высокими наградами на российских и международных промышленно-художественных выставках.

Юго-восточный служебный корпус. XVIII век

В июне 1860 года Йокиш купил у Грачевых «вторую часть сельца Михалкова», где располагалась его фабрика. Позднее основанное им и его старшими сыновьями, Василием и Александром, «Товарищество суконной мануфактуры «Йокиш» выкупило остальную территорию имения, за исключением его самой северной части, распроданной Грачевыми под дачные участки. К моменту покупки усадьбы Василий Иванович стал уже купцом первой гильдии, а в 1863 году был причислен с семьей к сословию потомственных почетных граждан. В семье было семеро детей: Василий, Александр, Юлия, Федор, Елизавета, Мария и Иван. Йокиш и его дети входили в деловую элиту Москвы и вели благотворительную деятельность.

План усадьбы Михалково. 1861 год

Наибольшей известности добился его второй сын – Александр Васильевич. Вместе с отцом он участвовал в работе Московского биржевого общества, был гласным Московской городской думы созыва 1893–1896 годов, выборным Купеческого общества и представлял «Товарищество «Йокиш» в Обществе суконных фабрикантов. Кроме того, он входил в состав правления Московского общества охоты имени императора Александра II. Членами этого общества были и остальные братья. Таким образом, охотничьи традиции, заложенные в усадьбе Михалково еще графом Паниным, поддерживались и при ее последних дореволюционных владельцах. Помимо охоты Александр Йокиш, как и многие его современники, любил путешествовать, увлекался любительской фотографией. В Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина хранится альбом его фотографий, сделанных во время путешествия в Египет и Переднюю Азию, которое он совершил зимой 1909/10 года вместе со своими друзьями, Александром Васильевичем Живаго и Федором Николаевичем Щербачевым. Александр Йокиш мог себе позволить такую техническую новинку, как пленочный фотоаппарат «Кодак», тогда как его спутники использовали для съемки стеклянные пластинки – стереопары. Александру Васильевичу Йокишу было в то время 66 лет, и его более молодые приятели называли его «наш общий дядя».

За свою общеполезную деятельность Александр Йокиш удостоился нескольких государственных наград. Ему были пожалованы медали в память коронации императоров Александра III и Николая II. За участие в организации Нижегородской выставки 1896 года он стал кавалером ордена Святого Станислава 3-й степени. Как отмечалось в наградных списках, этот орден был ему присужден «во внимание к отлично-усердной и полезной» его деятельности, заключавшейся «в постоянных заботах о расширении и совершенствовании производства, являющегося одним из старейших в Москве».

Нижний каскадный пруд. На дальнем берегу видна беседка-купальня

Покупка Михалкова Василием Йокишем оказалась для усадьбы спасительной: часть усадебных строений к тому времени, по словам рабочих, пребывала «в совсем разваленном виде». Йокиш провел реставрацию готических башен и других построек усадьбы. Как вспоминали его рабочие в конце 1930-х годов, «Йокиш купил башни в совсем разваленном виде и отделал их по старинному образцу». В дальнейшем он и его преемники поддерживали состояние усадьбы и парка, что позволило ансамблю сохраниться до наших дней. Фабричные постройки и жилой городок были компактны по своим масштабам, не затрагивали основное ядро усадьбы и были выстроены из того же материала – красного кирпича. Усадебные флигели и служебные корпуса использовались только под социальные нужды для рабочих и служащих: в них помещались фабричная больница с аптекой и родильным приютом, школа, библиотека и магазин.

Сейчас усадьба Михалково стала городским парком, а ее парадный двор с флигелями находится в частной собственности. Новые владельцы задумали создать в одном из служебных корпусов музей.

Дом Йокишей при фабрике в Михалкове. Начало ХХ века

На территории бывшей мануфактуры Йокиша сейчас ведется строительство жилого комплекса. Застройщики обещают сохранить и отреставрировать фабричные корпуса, часть которых признана объектами культурного наследия. Опасение вызывает судьба не только исторических зданий фабрики, но и векового дуба, чудом сохранившегося на фабричном участке. Компания-застройщик намерилась его спилить, так как дуб «мешает» стройке. Хочется верить, что здравый смысл все же возобладает и такой уникальный для Москвы природный объект, современник князей Дашковых и графов Паниных, будет и дальше радовать всех нас.